Фотография паспорта Галымбека Шагымана. Фото с сайта Currenttime.tv
Этнический казах из Китая, предприниматель Галымбек Шагыман (Halemubieke Xiaheman), записавший в аэропорту Ташкента видеообращение к президенту Узбекстана Шавкату Мирзиёеву с просьбой не депортировать его по запросу Пекина, вернулся в Таиланд. Об этом сообщил сайт узбекского МИДа.
В МИДе заявили, что «по поводу гражданина Ксяймана Халимубиеке (в копии заграпаспорта, размещенной в соцсетях, его имя и фамилия транслитерированы как Halemubieke Xiaheman. – Примечание «Ферганы»), прибывшего из Казахстана и находившегося в транзитной зоне международного аэропорта "Ташкент"», СМИ задают много вопросов. «На территорию Узбекистана он не въезжал и 9 февраля 2019 года вылетел в город Бангкок. Ранее он из Таиланда транзитом через Ташкент вылетел в город Алматы», – говорится в сообщении МИДа.
В видеоролике 41-летний Шагыман, уроженец Синьцзяна (Синьцзян-Уйгурского автономного района на северо-западе КНР), женатый на этнической китаянке, обратился к Мирзиёеву как «к мусульманину, говорящему на братском тюркском языке». Он пожаловался, что китайские власти оказывают на него давление, из-за чего с ним отказались работать российские и казахстанские партнеры, и сообщил, что, если он вернется в страну, его могут там убить.
В другом ролике он утверждает, что сотрудники посольства Китая в Ташкенте «пытались выманить» его за пределы аэропорта, но он отказался покидать здание. Как следует из опубликованных в Сети документов, до путешествия в Центральную Азию он жил в Таиланде.
Этот видеоролик и еще одно видео, где Шагыман обращает внимание на свой случай власти США, Германии, Великобритании и Канады, призывая их не допустить его выдачи, распространяли казахстанские и узбекистанские активисты.
После этого его судьбой озаботились крупные зарубежные СМИ, такие как Reuters и The New York Times, и правозащитники. Эксперт по Центральной Азии международной правозащитной организации Human Rights Watch Стив Свердлоу заявил Радио «Озодлик», что выдача Шагымана Китаю «будет равносильна его сталкиванию в темную дыру». «У Узбекистана есть обязательство в соответствии с нормами международного права не выдавать человека стране, где ему могут грозить пытки или смертная казнь, даже в том случае, если этот человек технически находится в транзитной зоне в аэропорту», – напомнил правозащитник. В то же время власти Китая и Узбекистана до сих пор не подтвердили, существует ли запрос Пекина об экстрадиции Шагымана.
В тот же день, 9 февраля, турецкий МИД выступил с призывом к китайским властям закрыть лагеря для уйгуров. «Больше ни для кого не секрет, что свыше миллиона уйгурских турков арестованы, подвергнуты пыткам и промыванию мозгов в тюрьмах и концлагерях... Тысячи детей отобраны у родителей и стали сиротами. Появление концентрационных лагерей в XXI веке и политика систематической ассимиляции уйгурских турков, проводимая китайскими властями, – величайший позор для человечества», – заявил представитель МИД Турции Хами Аксой.
В МИД отметили, что давление на уйгуров усилилось в последние два года в рамках политики китаизации религий и вероисповеданий, которую Китай официально провозгласил в октябре 2017 года. В августе 2018 года ООН заявила, что в так называемых «лагерях политического перевоспитания» в Синьцзяне может удерживаться около миллиона мусульман. Туда массово направляют этнических уйгуров и казахов, заставляют их учить китайский язык, усваивать специальные своды правил и славить Коммунистическую партию.
Бывшие заключенные Синьцзяна рассказывали в англоязычных, казахских и турецких СМИ многочисленные истории задержаний. Китайским властям, оправдываясь за притеснения этнических меньшинств, пришлось организовать экскурсию иностранных журналистов в лагеря и искать способы подавить протесты, выпуская заключенных под домашний арест, но не предоставляя им полную свободу.
В январе 2019 года западные СМИ выяснили, что сотни этнических казахов, освобожденных из лагерей, удерживаются в стране под домашним арестом в ожидании международных инспекций ООН. Бывшим заключенным могут позволить выехать за границу только в случае, если в Китае у них находится достаточно друзей и родственников, которых власти будут использовать как инструмент давления, не позволяющий узнику разглашать информацию о пребывании в лагере.
