Непроспавшийся мир

Фото с сайта uz.usembassy.gov

6 ноября в Вашингтоне в формате «С5+1» состоится саммит «Центральная Азия — США». На встречу приглашены президенты Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Первый такой саммит прошел в сентябре 2023 года в Нью-Йорке. Тогда стороны обсудили широкий круг вопросов, уделив особое внимание сотрудничеству в сфере «зеленой» энергетики и региональной безопасности. Персональный состав участников нынешнего диалога остался таким же, исключая президента США. В 2023 году это был Джо Байден, теперь — Дональд Трамп. Однако это принципиальное изменение, которое меняет само лицо мировой политики. Чего же ждать центральноазиатским странам от грядущего саммита?

Прогулки по буфету

Хозяин нынешнего саммита Дональд Трамп родился 14 июня 1946 года в Нью-Йорке. Потомственный миллионер и предприниматель, он был также телеведущим и шоуменом, а в 1996–2015 годах совместно с телекомпанией NBC владел правами на конкурсы красоты «Мисс США» и «Мисс Вселенная». В политику он пошел на рубеже тысячелетий, в 2016 году в первый раз победил на выборах, став президентом Америки. Лозунгом его предвыборной кампании стал призыв «Сделаем Америку снова великой» (Make America Great Again). Только ленивый не переделывал этот лозунг на Make Trump Great Again, особенно во второй приход олигарха в Белый дом.

Эксцентричное поведение Трампа одни осторожно называли экстравагантным, другие, без обиняков, хамским и свинским. Своеволие сорок пятого (он же сорок седьмой) президента Штатов принимало такие формы, что высказывались опасения, не сломает ли он сложившуюся политическую систему страны. Либеральные комментаторы в России не верили в такое развитие событий, упирая на устойчивость демократических институтов, независимые суды и американскую Конституцию. В ней, как известно, есть знаменитая вторая поправка, которая дает народу США право на вооруженное восстание — в случае, если правительство грубо нарушит права граждан и Конституцию.

Любопытно, что народ реализовал-таки свое право на восстание 6 января 2021 года. Правда, народ этот состоял из трампистов, которые вместе с предводителем не признали результаты выборов 2020 года, на которых победил Джо Байден. Восставшие захватили Капитолий и требовали пересмотреть результат выборов. Восстание было подавлено, проигравший кандидат пошел на попятную. Это был серьезный звонок: Трамп оказался способен на то, чтобы попытаться захватить власть силой.

Избирателей это, впрочем, не напугало, и в 2024 году выборы вновь остались за Трампом. Он и в первый срок куролесил не по-детски, однако после вторых выборов началась история, которую в русской традиции зовут прогулками по буфету. Дикие идеи нового старого президента — от присоединения Канады и Гренландии до обстрела и утопления судов, заподозренных в перевозке наркотиков — сделали как никогда актуальным наивный вопрос: а что, так можно было?

Второй приход в Белый дом Трампа выявил тяжелейший цивилизационный перелом — мир обнаружил, что живет в эпоху, которую вернее всего можно было бы назвать постконвенциальной. Эпохе этой предшествовал постконвенциальный уровень морального развития или постконвенциальная психология, о которой еще в XX веке писал Лоуренс Кольберг. Суть этой психологии состоит в том, что точка зрения индивида стоит не только над мнением общества, но даже над законами этого общества.

Власть толпы

Как известно, всякое общество традиционно существует в двух измерениях: закона и общественного договора или, иначе, социальной конвенции. Закон ограничивает людей в части преступлений и общественно опасных деяний, а социальная конвенция обеспечивает им взаимное гармоничное существование.

Однако постконвенциальная психология в последние десятилетия охватывала все более широкие массы, постепенно трансформируя мир. Благодаря этому правила социальной конвенции стали нарушаться самым вопиющим образом — и не только в быту, но и на международном уровне. Так, в противостоянии Израиля и ХАМАСа жертвой неожиданно стала считаться террористическая организация, организовавшая 7 октября 2023 года масштабное и бесчеловечное убийство ни в чем неповинных людей.

Постконвенциальный мир наполнен самыми разными тенденциями, но общее состояние его можно охарактеризовать следующим образом: люди ведут себя так, как будто до них ничего не было, они придумывают свои правила, которые или никак не соотносятся с общепринятыми, или даже вовсе им противоречат.

Представитель такого мира стремится заместить и закон, и общественный договор своей волей, выраженной в тех или иных декларациях, которые, как он считает, не подлежат обсуждению. С одной стороны, это выражение мнения неких консолидированных масс, широко употребляющих такие слова как «недопустимо» и «неприемлемо», с другой — прямое действие силы.

Дональд Трамп. Фото с сайта sputniknews.ru

К первому направлению можно отнести так называемый вокизм, от английского woke, «проснуться». Вокизм характеризует повышенное внимание к вопросам всякого рода справедливости — от политической и расовой до социальной и гендерной. Одной из его наиболее одиозных форм стала так называемая «культура отмены». Суть ее состоит в том, что можно обвинить кого угодно в несоответствии морали вокистов и потребовать его «отмены», то есть полной дискредитации и лишения социального статуса. Профессор может быть лишен не только кафедры и работы, но и авторского права на свои публикации, потомственный аристократ — принадлежности к дворянству. Нет пощады и покойникам: роль провинившейся в их глазах исторической фигуры должна быть пересмотрена — вплоть до стирания ее из учебников и полного забвения.

Для вокистов характерна чрезвычайная категоричность, поскольку истина принадлежит только им. Если кто-то признан вокистами виновным или даже просто «токсичным», такой человек подлежит «отмене» и обструкции, даже если виновность его ничем не доказана. Общественные судилища вокистов в соцсетях напоминают о Китае времен культурной революции, когда хунвейбины устраивали расправы над ни в чем неповинными людьми, которые, по их мнению, могли идти буржуазным путем — под это подверстывалось все, что не нравилось хунвейбинам. Обвиняемые должны были публично каяться в несуществующих преступлениях, но подчас даже это их не спасало. Разница между нынешними вокистами и тогдашними хунвейбинами в том, что последние могли физически уничтожить человека, вокисты же пока уничтожают его лишь социально и психологически.

Защитить человека, преследуемого вокистами, удается не часто. Типичный пример — Джоан Роулинг. Знаменитая писательница высмеяла гендерных вокистов, которые решили называть женщин «людьми с менструацией». Культура отмены обрушилась на нее со всей силой, вокисты стали требовать не только исключить Роулинг из социума, но и лишить авторских прав на ее собственные книги. Тут поневоле вспоминается советский анекдот, в котором Сталин говорит Крупской: «Помните, что мы можем назначить вдовой Ленина не вас, а другую женщину».

К счастью, с Роулинг обошлось. Хотя к гонениям на нее присоединились даже молодые актеры из знаменитой киносаги о Гарри Поттере, многомиллионная армия поклонников сумела отбить писательницу и частично заткнуть глотки вокистам.

Собственно, вокизм — это современная форма охлократии, власти толпы. При этом вокисты, составляющие обычно меньшинство, сильны своим единством. К ним прислушиваются власти и крупные корпорации и даже идут у них на поводу. Возможно, такое внимание к вокистам происходит из старой торговой формулы: «Клиент всегда прав». А клиентом в данном случае признается не конкретный человек, а консолидированная масса вокистов.

Ничем не смоешь

Другая сторона постконвенциального мира — это прямо проявленная сила власти и денег. В ответ на возмущенный вопрос: «Почему вы так делаете?» все чаще слышится хамский ответ: «Потому что мы можем». И это своего рода реакция на безудержную наглость вокистов, борющихся за все, по их мнению, хорошее, против всего плохого.

Ярче всего, пожалуй, тенденция проявилась на примере нынешнего американского президента. За недолгие месяцы Трамп хотя бы частично, но сумел скрутить в бараний рог разного рода вокистов. Они так осточертели американскому обывателю со своими вечными требованиями ко всем и вся, что общество за них не вступилось.

Однако радости в этом мало, потому что побеждающий вокистов американский президент — такой же типичный представитель постконвенциального мира, как и сами вокисты. Иными словами, его победа, укрепившая некоторые традиционные нормы, обозначила окончательное обрушение других норм, в том числе и дипломатических.

Так, Трампу ничего не стоит объявить, что иностранные лидеры приехали не договариваться, а лизать ему задницу. Он плюет на нормы и традиции, не думая о последствиях, меняет тарифы и пошлины, как пожелает его левая, а точнее, правая нога, поскольку в политическом смысле Трамп, безусловно, правый популист. Мир лихорадит, рынки обрушиваются, а с Трампа все как с гуся вода — он никому ничем не обязан. И это — одна из ярких примет постконвенциального мира.

Символично, что с легкой руки нынешнего американского президента понятие конвенции, договора отошло на второй план, а на первый вышла сделка. Но сделка — вещь куда более ничтожная, чем договор, который все-таки содержит в себе благородное начало. И если можно говорить о духе и букве договора, то о духе сделки говорить как-то смешно.

Конечно, Трамп — далеко не единственный постконвенциальный отморозок на политической арене, однако самый крупный и самый влиятельный. Там, где Трамп неприкрыто хамит, Макрон, которого публично поколачивает его собственная жена, изображает из себя фрика и откровенно троллит парламент, вновь назначая на должность премьера только что снятого с этой должности Лекорню. Почему? «Потому что мы можем!» А еще потому, что «И что вы мне сделаете?»

Первый саммит "С5+1" — главы стран ЦА и тогдашний президент США Джо Байден . Фото с сайта aki.kg

В постконвенциальном мире отмирают принципы, приличия и институт репутации. Все это не нужно, ибо предполагается, что память у электората — как у аквариумной рыбки. Вероятно, так оно и есть, потому что становится возможным такое, о чем раньше и подумать было нельзя. Государство освобождает себя от обязанностей по отношению к гражданам, граждане — по отношению и к государству, и к другим гражданам. Не слишком популярная при советской власти поговорка «вот такое я говно, и ничем меня не смоешь!» сегодня стала руководством к действию для слишком многих. Отличительной чертой в отношениях людей сделался троллинг — явный или скрытый. Можно оправдать все, если назвать это троллингом. Но вообще-то тролли — огромные безмозглые вонючие создания. Так что за радость для человека быть троллем?

А что ты мне сделаешь?

В постконвенциальном мире особенную, почти карикатурную значимость приобрел индивидуум с его личными ценностями, потребностями и интересами, которые априори поставлены выше всех других. Таким образом, если раньше была политика интересов, теперь ей на смену пришли интересы политиков. В результате основой политики стала психология, причем самая примитивная. Ты президент не самой крупной страны и хочешь, чтобы у твоей страны было все в порядке? Сумей лизнуть Трампа. Или, как говорит вице-президент Джей Ди Вэнс, окажи ему уважение. И никого давно не удивляет, что президент сильнейшей страны требует, чтобы ему постоянно выражали уважение — все равно, как алкоголик в пивной.

Когда-то ходила такая шутка: чем советский дипломат отличается от британского? Ответ: британского дипломата учили мыть руки после туалета, а советского — не мочиться на руки. Теперь забыты обе школы, теперь можно и не мыть руки, и мочиться на них — причем даже на чужие.

Несмотря на серьезные трансформации в мире, конвенциальные привычки у современных политиков еще очень сильны. Это значит, что всерьез Трампа воспринимают только близкие ему по духу, остальные просто ждут, когда кончится его срок, и он уйдет — уж больно он непредсказуем.

Впрочем, просто ждать — опрометчиво. Во-первых, за оставшийся срок политик может наворотить столько, что потом за сто лет не разгребешь. Во-вторых, может быть и такое, что Трамп намерен уйти с должности президента только вперед ногами. Он явно демонстрирует, что амбиций у него не меньше, чем у Си Цзиньпина, Путина или, скажем, Ким Чен Ына, которые безоговорочно настроены на вечное правление.

Больше того, будь его воля, Дональд Трамп стал бы одновременно и президентом, и императором, и папой Римским. И это не говоря уже про Нобелевскую премию, которую ему не обещал только ленивый — все, кроме Нобелевского комитета. А это, согласитесь, обидно. Как говорил по поводу нефти один киношный герой: «У Тагиева есть, у Нагиева есть, у Нобеля есть, у Ротшильда есть, только у меня нет». Нефть, да и все остальное у Трампа уже есть, осталось получить сущие мелочи — Нобелевку, статус императора, папы Римского и всемирного мессии.

Конечно, человек трезвый усомнится в амбициях Трампа: а есть ли у него возможности после окончания второго срока оставаться на посту президента? Законных — нет. Однако, когда в последний раз что-то в мире происходило по закону? Ничего, кроме недавней посадки в тюрьму Николя Саркози в голову не приходит. Не мытьем так катаньем продлевают свои полномочия и президенты вроде бы демократических стран. «А что ты мне сделаешь?» — эта поговорка, ставшая популярной в России в начале XXI века, пронизывает собой уже все пространство современного мира.

Постконвенциальный президент Трамп — это не проблема Америки, и не проблема международной политики; это проблема всего мира, и в первую очередь — президентов, привыкших худо-бедно опираться на конвенцию. А к таковым, хоть и с оговорками, можно отнести и лидеров Центральной Азии.

Волшебное слово

Встает естественный вопрос: как в этих обстоятельствах вести переговоры с президентом Америки — да вот хотя бы на грядущем саммите? Последовать совету Савельича из «Капитанской дочки»: плюнуть да поцеловать ручку, точнее, филей? Как-то это не очень: друг перед другом стыдно, да и электорату может не понравиться.

Таким образом, ситуация выходит крайне непростая. Помимо конкретных вопросов на саммите нужно будет решать вопросы стратегические, а главный стратегический вопрос сейчас — это отношения с Америкой. А Америка — это Трамп. И так будет в течение ближайших трех лет, и это в лучшем случае. В худшем — Америка будет Трампом, пока он не почит в бозе.

Как же сделать так, чтобы разговор сложился — притом, что у Трампа он не складывается даже с Си Цзиньпином и Путиным, которых он величает своими лучшими друзьями? Путин рассказывает Трампу про печенегов и половцев, Си Цзиньпин многозначительно молчит или вполне в китайском духе отделывается общими фразами. Но настоящих результатов нет — лидеры держав расстаются недовольные друг другом, что бы они там ни говорили после встречи. И тут, как ни странно, возникает шанс для Центральной Азии.

Во-первых, разумеется, у лидеров стран ЦА есть возможность согласовать свои позиции и действовать исходя из общего плана. Во-вторых, во время общего разговора с Трампом можно играть не каждый за себя, а все против одного. Кто-то нажимает, кто-то уступает, кто-то выражает симпатию, кто-то многозначительно задумывается. Пятеро против одного в политической игре — это серьезно, тем более, когда речь о Центральной Азии, она же «загадочный Восток», в котором сам черт ногу сломит, не говоря уже о Трампе.

Безусловно, ЦА повезло, что саммит будет проходить на фоне явного охлаждения отношений США и России, точнее, Путина и Трампа. Дело еще не дошло до швыряния «Томагавками», но настроение у американского президента явно испорчено, о чем свидетельствует ужесточение санкций против России. Не слишком удачной оказалась и недавняя встреча Трампа с Си Цзиньпином. И это тоже лишает его психологического комфорта.

Дональд Трамп и Си Цзиньпин. Фото с сайта rbk.ru

На фоне раздражения и разочарования, которое испытывает сейчас американский президент, встреча с центральноазиатскими лидерами, как ни странно, это своего рода психотерапия для него. Трампу очень важно показывать, что все в порядке, что он контролирует ситуацию. Но в отличие от Китая и России, давить на Центральную Азию ему незачем. Поэтому, вероятно, Трамп постарается выразить свою симпатию центральноазиатским лидерам, он будет делать шаги навстречу, снижать пошлины и так далее. Центральная Азия в последнее время стала довольно заметным регионом в мировой политике и экономике. Ей интересуются не только традиционные Россия и Китай, но и куда более удаленные страны. И это тоже будет влиять на Трампа.

И хотя большинство обозревателей сходятся в том, что никаких особенных прорывов во время саммита не будет, встает вопрос — что считать прорывом? Прорывом в данном случае следует считать установление с Америкой стратегического партнерства де-юре и де-факто — такого партнерства, которое уже состоялось у ЦА с Евросоюзом. Добиться этого вполне возможно, надо только понять, какие постконвенциальные методы употребить применительно к Трампу.

Одним из безусловно эффективных методов будет использование волшебного слова. Правда, в случае с Трампом это будет не «спасибо», не «пожалуйста», и даже не «до свиданья». Волшебное слово в данном случае — это слово «сделка». Трамп считает, что заключение сделок является альфой и омегой его существования и оправдает любую его деятельность. Сделка заключена, остальное — детали.

Следовательно, президентам республик ЦА необходимо заключить с Трампом сделку. Дело за малым — понять, на каких условиях ее заключать и как добиться этих условий. И еще одно — сделка эта по сути должна быть не просто сделкой, но и еще и договором, то есть соединять в себе как конвенциальные, так и постконвенциальные черты. Только в этом случае взаимодействие с Америкой будет иметь серьезные стратегические перспективы.