«Сокровищница Нукусского музея – миф, который требует изучения»

Тигран Мкртычев. Фото Андрея Кудряшова/"Фергана"

Директор Нукусского музея Тигран Мкртычев, избранный на эту должность на основании результатов открытого конкурса в июле 2019 года и вступивший в нее в начале года текущего, в ходе недавно прошедшей творческой встречи в ташкентской галерее Human House ответил на несколько вопросов «Ферганы». Что уже есть, а чего нет в музее, какую работу предстоит проделать, а главное — какие тайны хранят в себе запасники, — в беседе с Мкртычевым.

— По ранее озвученной информации, вы уже обошли все помещения музея, в том числе, посетив и фонды хранения. Есть ли у вас планы что-то достать из них на свет божий, а что-то, наоборот, из действующей экспозиции в них спрятать?

— Конечно, есть. Но начнем с самого простого: хранилище – это специализированное хранение. Ни для кого не секрет, что в большинстве музеев Узбекистана температурно-влажностный режим в фондах хранения измеряется обычным термометром и гидрометром. И работник хранилища, заходя в него утром и выходя вечером, фиксирует показатели и должен заносить их в свой журнал. Хотя в мире сейчас существуют десятки, сотни разных приборов, которые выводят эти данные на компьютер. И есть специальный человек, который отслеживает их именно через компьютер. Он может поставить вопрос, отчего в тот или иной день температура или влажность «гуляют». После чего другой человек решает, что можно сделать с отоплением, вентиляцией или влажностью. Так вот, таких людей в Нукусе нет.

Во-первых, я хочу привезти в Нукус людей из Московского НИИ реставрации (в Узбекистане такой институт отсутствует. — Прим. авт.). Это специализированная контора, которая занимается не только реставрацией, но и составлением различных методик. Так вот, я считаю, мы должны отказаться от термометров и гидрометров: Нукусский музей заслуживает того, чтобы уйти от этих дедовских методов.

Второе, как мне кажется, все хотят попасть в запасники нашего музея. Вот конкретно вас что в них интересует?

— Ну, у каждого, наверное, свои цели и устремления. Лично я, например, люблю копаться в пыли — а вдруг я найду что-то такое, о чем все давно забыли, но что представляет огромную ценность, в общем, нечто уникальное.

— Если вы найдете там что-либо, о чем не знает хранитель, его нужно будет просто уволить.

— То есть, у вас есть полный каталог того, что есть в запасниках?

— Вы знаете, этот вопрос не раз задавали Маринике Маратовне (Бабаназаровой – в прошлом директору музея. — Прим. авт.). Но у меня есть главный хранитель Венера Хамидовна Алланазарова, и именно она должна сдавать в Министерство культуры отчет о количестве и названиях всех музейных предметов.

В общении с огромным количеством людей мне приходится объяснять, что есть такое понятие – сверка наличия фондов. Ее здесь принято называть инвентаризацией, что с профессиональной точки зрения неправильно. И мне кажется, Министерство культуры должно издать приказ о проведении сверки наличия. Затем пройдет эта сверка, и, я думаю, этот процесс займет не меньше трех-четырех месяцев. И, чтобы это было сделано квалифицированно, в этом должны участвовать специалисты из Ташкента, Москвы и Санкт-Петербурга. В таком случае мы получим полное представление о том, что есть в хранилище.

— Но хотя бы в общих чертах вы уже ознакомились с содержимым запасников?

— Да, там около ста тысяч предметов, и они разделяются на три больших блока: археология, декоративно-прикладное искусство и третий блок – живопись и графика. Интересующая всех живопись — более около 10 тысяч музейных предметов, графика — более тридцати тысяч. Но вы знаете, возникает вопрос, с моей точки зрения, основной: когда проводится сверка наличия, очень важно, чтобы в ней принимали участие люди, которые понимают, на что они смотрят.

— Как вы думаете, в будущем, после проведения сверки наличия фондов, какие именно работы смогут занять свое место в основной экспозиции музея?

— Не знаю. Вы понимаете, у нас есть некий миф о Нукусском музее, что это сокровищница. И этим мифом апеллируют все. Но я уже говорил, хотя не всем нравится эта формулировка, это актив. И чтобы понять ценность нашего актива, его анализом должны заниматься специалисты. Они должны его изучить, чтобы понять его настоящую ценность. А говорить: «нравится – не нравится» – это немножко другая история.

* * *

Тигран Мкртычев в ташкентской галерее Human House

Тигран Константинович Мкртычев — известный российский ученый, заслуженный работник культуры РФ. До недавнего времени он работал директором Музея Рерихов — филиала Государственного музея искусства народов Востока в Москве. В 1986-2008 годах был руководителем различных археологических экспедиций в Средней Азии, Тыве, Китае.

Высшее образование Мкртычев получал в Узбекистане (кафедра археологии Средней Азии ТашГУ, 1976–1981) и очень хорошо знаком с историей, археологией и искусством этой страны. Доктор искусствоведения по теме «Буддийское искусство Средней Азии I-X вв.» (2003 год).

Тигран Мкртычев вместе с искусствоведом Екатериной Ермаковой является автором термина «туркестанский авангард», которым сегодня определяются процессы в искусстве Средней Азии в первой половине XX века. Термин вошел в многотомную «Энциклопедию русского авангарда», вышедшую под редакцией А.Д. Сарабьянова.

Нукусский музей был создан в 1966 году, но всемирную славу снискал уже после распада СССР. Первым директором музея стал его основатель Игорь Савицкий. В 1984 году пост заняла ученица Савицкого Мариника Бабаназарова. С ее легкой руки музей Савицкого стали называть «Лувром в пустыне».

В 2015 году против Бабаназаровой была организована публичная кампания, следствием которой стала внеочередная проверка музея. Ежегодные ревизии проходили тут и раньше, и никаких претензий не возникало. Однако в этот раз проверка якобы нашла то ли поддельные экспонаты, то ли «нарушение целостности коллекции». Позже ревизию назвали «фальшивой», от участия в ней открестились известные искусствоведы. Но, хотя за директора тогда вступились и отечественные, и иностранные коллеги, Бабаназарову вынудили написать «добровольное» заявление об уходе.