Цена молчания

После длительного отрицания власти Таджикистана наконец признали, что больные COVID-19 в стране есть. О первых 15 случаях республиканский штаб объявил 30 апреля. Через два дня, к вечеру второго мая, государственный телеканал сообщил уже о 76 зараженных коронавирусной инфекцией и двух скончавшихся. Третьего мая количество зараженных возросло до 128 человек. По официальным данным, в больницах страны под наблюдением врачей находятся 2782 человека. При этом кто же стал нулевым пациентом, когда и каким путем в Таджикистан проник коронавирус — власти не объяснили.

Вопросы без ответов

За прошедший месяц местные и зарубежные СМИ почти ежедневно передавали новости из Таджикистана о летальных исходах от пневмонии. Первое такое сообщение появилось 5 апреля: Радио «Озоди» передало о закрытии на карантин больницы в Джабборрасуловском районе Согдийской области после смерти пациента от пневмонии. Чиновники тут же отвергли любые подозрения на коронавирус, заявив, что тесты не подтвердили наличие вируса. После этого сообщения о летальных случаях от пневмонии буквально посыпались одно за другим. Часть попадали в СМИ, о других таджикистанцы узнавали из соцсетей. Однако власти продолжали упорно отрицать связь между этими смертями и COVID-19, категорично утверждая, что в Таджикистане коронавируса нет. Подозрения в неправдоподобности официальных заявлений усиливали рассказы очевидцев о том, что родным не отдают умерших от пневмонии и не разрешают прикасаться к их телам, их хоронят сами медработники.

Лишь 30 апреля, за два дня до приезда в Таджикистан специальной миссии Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которая призвана обследовать эпидемиологическую ситуацию в республике, власти подтвердили выявление случаев COVID-19. При этом по сей день не предоставлено каких-либо объяснений того, кто стал первым выявленным пациентом, от кого он заразился, с кем контактировал. А ведь открытость в этих вопросах является одним из главных условий сдерживания эпидемии.

Люди в масках в автобусе в Душанбе. Фото с сайта Asiaplustj.info

С конца января, после того, как стало известно о вспышке эпидемии в Ухане, Таджикистан приостановил воздушное сообщение сначала с Китаем, потом с другими странами, взял под контроль въезды в страну через наземные границы. С начала марта власти ограничили въезд иностранцев, с 20 марта полностью прекратили международное авиасообщение. Тогда же наземные границы были закрыты для передвижения граждан, исключение сделано только для грузовых машин, перевозящих товары.

Еще с начала февраля прибывающих в Таджикистан людей, согласно международным рекомендациям, стали помещать на 14 дней в карантин для недопущения завоза инфекции (установлено, что инкубационный период COVID-19 составляет до 14 дней). Сначала в карантин помещали выборочно — только тех, кто прибыл из «зараженных» на тот момент стран, но примерно с 20-х чисел марта — всех прибывающих в республику. Если первые зараженные выявлены 29 апреля, значит, инфицированы они были в середине месяца. Каким же образом вирус попал в страну в это время, когда как минимум за три недели до этого внешние границы были на замке, а всех без исключения въехавших в Таджикистан помещали в карантин? Или исключения все же делали? Лидер Социал-демократической партии Таджикистана (СДПТ) Рахматилло Зойиров предположил, что некоторые люди, зараженные вирусом, «проникли в общество, минуя карантин», через кумовство и взятки. Зная таджикские реалии, где деньги и связи решают если не все, то многое, это более чем вероятно.

Неведение или халатность?

Поиски ответов на эти вопросы резонно наталкивают на мысль о том, что вирус занесли в Таджикистан еще в феврале-марте. Перед закрытием воздушного пространства в страну ежедневно прибывало до 20 рейсов, а средний пассажиропоток составлял до 6,5 тысячи человек. Через 30 пропускных пунктов на границе проходили сотни человек в день. Тогда еще в карантин почти никто из них не попадал.

Но в середине марта в соседних Кыргызстане и Узбекистане уже были выявлены первые носители коронавируса. Причем инфекцию в Кыргызстан, как оказалось, занесли паломники, вернувшиеся из Саудовской Аравии, которые совершали малый хадж. В то же время на родину возвращались и таджикские паломники. В Узбекистан же вирус ввезли из Франции и Турции. А тем самым рейсом из Стамбула 15 марта прибыли и граждане Таджикистана. Впоследствии их разыскали на родине и изолировали. Но ведь теоретически они могли быть вирусоносителями, так как у 50-80% зараженных вирус присутствует совершенно бессимптомно.

Празднование Навруза в Худжанде, 23 марта 2020 года. Фото пресс-службы президента Таджикистана

Тем не менее таджикские власти не отказались от масштабного празднования Навруза в Худжанде — административном центре граничащей с Киргизией Согдийской области. Было устроено театрализованное представление с участием десятков тысяч человек, по всей республике проходили праздничные мероприятия и массовые гулянья. Хотя ВОЗ перед этим направила в аппарат президента Таджикистана официальное письмо, в котором призвала воздержаться от проведения массовых культурных мероприятий, которые «могут привести к серьезным последствиям для общественного здравоохранения». А в начале апреля сообщения о первых летальных исходах от пневмонии пришли именно из Согдийской области. Случайно ли это?

На фоне появления большого количества больных с симптомами атипичной пневмонии власти не могли не понимать и не предполагать, что речь идет именно о COVID-19, однако не хотели признавать либо замалчивали известные им сведения. Стоит отметить, что, по данным Минздрава, до 27 апреля в Таджикистане было проведено около 4100 тестов, 800 из них — повторно. И все тесты, по утверждению ведомства, показали отрицательные результаты. Проверить эти утверждения не представляется возможным, поскольку пациентам с явными симптомами COVID-19 результаты их анализов не показывали.

Пресс-секретарь Минздрава Таджикистана Бибихонум Дарвешзода уже после официального признания случаев коронавируса заявила, что у них «было подозрение, что это COVID-19, но не было достоверных доказательств и подтверждения от лаборатории». «Было много людей с симптомами коронавируса, но их анализы были отрицательными. Мы боролись с этой пневмонией, как с пандемией коронавируса», — сказала она.

Хотя ранее риторика Минздрава была абсолютно противоположной. В своем ответе на запрос организаций гражданского общества еще 24 марта ведомство призывало людей не верить необоснованным слухам и отмечало, что за первые три месяца в республике пневмонией заболели 5023 человека, что на 169 случаев меньше аналогичного периода прошлого года.

Впрочем, 1 мая на сайте Национального банка Таджикистана появились свежие данные, согласно которым уже за четыре месяца текущего года ситуация кардинально изменилась: пневмонией в стране заболели 5489 человек, что на 850 случаев больше, чем в январе — апреле прошлого года. Откуда такая статистика у Нацбанка, не указано, но очевидно, что она расходится с данными Минздрава.

Между тем директор российского Научно-исследовательского института вакцин и сывороток имени И.И. Мечникова вирусолог Виталий Зверев еще в начале марта в интервью «Спутнику» посоветовал своим таджикским коллегам отследить статистику случаев заражения пневмонией, отметив, что положительная динамика в ней является первым сигналом.

Упущенное время

Однако к голосу специалистов и общественности чиновники в Таджикистане давно перестали прислушиваться. Выстроенная авторитарная система власти не готова к транспарентному управлению и обратной связи с обществом. Созданный республиканский штаб по противодействию распространению коронавируса не имеет ни пресс-центра, ни сайта, ни телефона и своевременно не предоставляет необходимую информацию журналистам. А представителей медиа, которые пытались получить какие-то данные, Минздрав обвиняет во лжи и нагнетании обстановки. И это в то время, когда во всем мире обеспечение населения своевременной информацией является важным условием сдерживания роста заражения и панических настроений.

Таджикистанский медик с призывом оставаться дома. Фото из Facebook Giyozoda Javod Abdulrahim

В соседних Узбекистане, Казахстане и Киргизии еще с середины марта начали вводить режимы ЧП, закрывали на карантины города и области, прекращали занятия в школах и вузах и отправляли людей на самоизоляцию, а власти открыто информировали население о выявляемых случаях. В Таджикистане же вели обычный образ жизни — ходили на учебу и работу, встречались компаниями, отдыхали и праздновали. Чиновники повторяли, как мантру: «В Таджикистане коронавируса нет», — усыпляя тем самым бдительность населения. При этом готовили дополнительные койки в больницах, дезинфицировали учебные заведения и улицы, перевели текстильные предприятия на массовый пошив масок, информировали население о вирусе. Но до конца апреля не закрывали учебные заведения, не вводили всеобщего карантина или самоизоляции, не требовали обязательного социального дистанцирования и ношения масок. Поэтому большинство людей всерьез не воспринимали опасность.

Активисты считают, что созданный республиканский штаб во главе с премьер-министром Кохиром Расулзода показал слабую эффективность в нераспространении заболевания. На это обратила внимание и таджикский врач Мукаддас Умарова в своем резонансном обращении, в котором заявила о «некомпетентности, инертности, непрофессионализме и халатности Минздрава страны и других ответственных в этой сфере лиц» и предложила властям конкретные шаги по сдерживанию эпидемии. В первую очередь она считает необходимым заменить состав штаба на «энергичных, владеющих ситуацией специалистов», поскольку из-за неэффективных решений уже потеряно слишком много времени.

В таджикском сегменте социальных сетей многие пользователи и активисты призывают привлечь к ответственности за рост смертей от пневмонии руководство штаба по предотвращению COVID-19, главу Минздрава, а также и постоянного представителя ВОЗ в республике Галину Перфильеву, которую винят в том, что она в своих высказываниях поддерживала позицию властей.

Спасать людей или бюджет?

Ряд экспертов и журналистов в Таджикистане считают, что власти вынуждены были наконец сообщить о выявлении коронавируса, поскольку в апреле больницы стремительно стали заполняться пациентами с пневмонией, и скрывать очевидное было уже невозможным. А анонсированный визит миссии ВОЗ стал катализатором. Долгое отрицание больных COVID-19, скорее всего, было продиктовано экономическими соображениями. Такое мнение высказал «Фергане» на условиях анонимности таджикский политолог.

«Власти Таджикистана оказались в ситуации сложного выбора: спасать бюджет и экономику или людей. Во время своего выступления по случаю наступления Рамазан президент посоветовал крестьянам перенести пост и продолжить работу на полях, чтобы не столкнуться с продовольственными проблемами в будущем. Даже сейчас, когда уже известно о коронавирусе в стране и идет рост больных, президент призвал народ продолжать жить и работать в обычном режиме. Это говорит о том, что массовый карантин или режим чрезвычайной ситуации, скорее всего, в стране вводить не будут, так как прекращение деятельности малого и среднего бизнеса и в целом снижение деловой активности повлечет за собой резкое сокращение поступлений в бюджет, который на 70% формируется за счет налогов. Внешняя международная помощь вряд ли способна закрыть такую дыру в бюджете.

Дезинфектор в Душанбе. Фото с сайта Ozodi.org

При этом в 2020 году ожидается падение объема денежных переводов мигрантов, что также ударит по социально-экономической ситуации в республике. Но сокрытие эпидемии может нанести еще больший удар по продовольственной, финансово-экономической и общественной безопасности. Если больных станет очень много и больницы не смогут справляться с потоком, в итоге все равно придется вводить полицейские меры, останавливать некоторые производства, услуги и тратить гораздо больше средств на лечение уже заболевших людей. Наши соседи, наученные опытом других стран, ввели карантинные меры сразу — как только появились первые больные. Но в Таджикистане решили «перехитрить» болезнь, сделать вид, что ее нет», — считает эксперт.

На сегодняшний день в Таджикистане по-прежнему не объявлена обязательная самоизоляции, но улицы городов, в частности Душанбе и Худжанда, заметно опустели, в том числе за счет учащихся, отпущенных на каникулы. Многие стараются лишний раз не выходить из дома.

Статистика первых трех дней после признания коронавируса в стране показывает рост и, по опыту других стран, вероятно, будет набирать обороты. Хотя в случае Таджикистана реальное количество больных и жертв вируса вряд ли станет известным: чиновники Минздрава по-прежнему пытаются нарисовать картину эпидемиологического благополучия, в духе советской пропаганды рапортуя о полной готовности «к отпору COVID-19», в то время как рядовые медики по всей стране жалуются на нехватку в больницах защитных костюмов, аппаратов ИВЛ, медикаментов и других условий для спасения людей.