Возвращение старых привычек

Карантин, вызванный пандемией коронавируса, и падение цен на нефть, очевидно, приводят страны к экономическому кризису. Что ждет Узбекистан, правильную ли стратегию во время пандемии выбрала власть и насколько серьезными окажутся потери, когда эпидемия закончится, — «Фергана» спросила у экономиста, директора Центра содействия экономическому развитию Узбекистана Юлия Юсупова.

— Некоторые страны идут по пути тотального карантина, другие — например Великобритания, Швеция и Голландия — решили не подвергать такому риску экономику. Узбекистан выбрал первый путь. Как вы считаете, это правильный выбор?

Юлий Юсупов. Фото из личного архива

— По всей видимости, правильный, хотя у него и есть свои издержки, прежде всего для экономики.

Во-первых, тотальный карантин как минимум замедляет распространение эпидемии. Это чрезвычайно важно, так как при взрывном характере распространения этой болезни возникает огромная нагрузка на систему здравоохранения, к которой она не готова. Будет просто физически не хватать больничных палат, аппаратов искусственного дыхания, баллонов с кислородом, квалифицированного персонала и пр. Поэтому даже если хотя бы просто удастся замедлить ход распространения болезни, то это уже хороший результат.

Во-вторых, есть надежда на некие внешние обстоятельства, которые могут либо ослабить распространение эпидемии, либо даже и вовсе ее остановить:

— жаркая погода (вирусы не смогут долго выживать вне человека);

— изобретение и массовое производство действенной вакцины;

— мутация вируса в более безопасное для человека состояние (вроде бы, как говорят специалисты, есть и такой вариант развития событий).

Надо просто продержаться «до лучших времен».

В-третьих, как показывает опыт Китая и Южной Кореи, тотальный карантин действительно может ограничивать и прекращать распространение эпидемии.

Поэтому, я думаю, правильно, что Узбекистан присоединился к странам, которые ввели жесткий карантин. Запрещены массовые мероприятия, закрыто большинство мест скопления людей, резко ограничено перемещение жителей.

— Каковы будут последствия эпидемии для Узбекистана?

— Прежде всего это прямые экономические потери.

Во-первых, из-за сокращения деловой активности уменьшаются объемы потребления и производства. Работает классический эффект мультипликатора: сокращение спроса ведет к сокращению производства, которое в свою очередь уменьшает доходы, а это приводит к дальнейшему сокращению спроса и т.д. В результате доходы и уровень жизни населения сокращаются, многие рискуют остаться без работы.

Во-вторых, производство сокращается из-за срыва поставок импортных ресурсов.

В-третьих, сильно пострадает платежный баланс. Основные источники поступления валюты в страну: экспорт сырьевых товаров и поступления от трудовых мигрантов. Цены на сырьевые товары во время мирового кризиса падают, сокращаются и доходы трудовых мигрантов.

Для Узбекистана ситуация обостряется в связи с тем, что значительная часть экспортных доходов и доходов от трудовых мигрантов приходится на Россию и Казахстан, – страны, курсы валют которых очень сильно зависят от мировых цен на нефть. Последние обвалились, что неизбежно ведет к девальвации рубля и тенге. Это обстоятельство еще больше сокращает объемы поступлений валюты в Узбекистан и делает узбекские товары менее конкурентоспособными по сравнению с российскими и казахскими. Если ситуация с низкими курсами рубля и тенге будет продолжаться относительно длительное время,

девальвация узбекского сума неизбежна.

Торговцы на рынке в Узбекистане. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

А это усилит инфляцию внутри страны.

Сокращение поступлений от экспорта и доходов трудовых мигрантов также отрицательно влияет на доходы и потребление значительной части населения страны, что крайне негативно сказывается на деловой активности и общем уровне жизни.

Другие возможные потери связаны с тем, что в кризисные периоды реанимируются чисто административные методы воздействия на экономику, включая использование большого набора запретов и ограничений и даже попытки регулировать рыночные цены. В периоды кризисов некоторые из этих мер неизбежны. Но беда в том, что для узбекских чиновников они слишком уж привычны и удобны. Только-только начали от них отказываться, как опять они пригодились. Можно уверовать в их всесильность и крайнюю необходимость. И еще раз отвыкать будет очень сложно.

Кроме того, многие могут укрепиться в убеждении, что нам нужна закрытая, самодостаточная экономика, которая не будет сильно зависеть от внешнего мира. Тем более что из голов некоторых чиновников и общественных деятелей эта идея никогда и не уходила.

И, естественно, в период кризиса замораживаются все намеченные ранее реформы (приватизация, банковская реформа, аграрная и др.). А зная нелюбовь чиновников к реформам, придется приложить немало сил, чтобы вернуться к их продолжению.

— Какие отрасли экономики пострадают больше и меньше всего, а может, кто-то и выиграет?

— Больше всех пострадают и уже страдают такие отрасли, как туризм, общественное питание, гостиничный и транспортный бизнес. Могут сильно пострадать также предприятия, которые зависят от поставок импортных ресурсов. А такие предприятия есть в большинстве отраслей экономики.

Пострадают производители товаров длительного потребления и услуг, от которых можно отказаться в условиях экономического кризиса. Во время кризиса мало кто покупает, например, бытовую технику или туристические путевки.

Производство продуктов питания и товаров повседневного спроса вряд ли пострадает, а, скорее всего, даже выиграет. Спрос на эти товары сильно не должен упасть, зато сократится импорт. И вряд ли будут вводиться ограничения на их экспорт.

Хороший импульс развития получат IT-сектор и электронная коммерция. Мы пройдем ускоренный курс освоения принципов и методов удаленной работы, дистанционного общения и обучения, осуществления покупок через сервисы доставки, начнем более активно использовать возможности электронной индустрии развлечений и электронных государственных услуг.

— Что, на ваш взгляд, должно и не должно делать правительство?

— Первое. Не увлекаться администрированием, что наши чиновники любят и умеют делать. Особенно не пытаться подменять собой рыночные механизмы. Да, плохо, когда кто-то пытается нажиться на кризисе и начинает спекулировать. Но еще хуже, когда чиновники вмешиваются в рыночное ценообразование и механизмы распределения ресурсов.

Тогда неизбежны неэффективность, коррупция, дефицит и черный рынок.

Второе. Необходимо использовать рычаги макроэкономической политики (прежде всего налогово-бюджетной политики) для поддержки населения и бизнеса, для стимулирования совокупного спроса и борьбы с падением жизненного уровня бедных слоев населения.

Секторам, которые больше всего пострадают от кризиса, нужно предоставить налоговые каникулы. Возможны какие-то разовые выплаты пособий семьям, и размер этих выплат может зависеть, например, от количества несовершеннолетних детей.

Но я бы предостерег от каких-то вливаний денег в государственные компании, что любит делать наше правительство. И я бы призвал быть очень осторожным в чрезмерных бюджетных расходах.

Наше государство до сих пор не научилось жить по средствам, не может ограничивать себя в расходах, что создает много макроэкономических проблем.

На рынке в Узбекистане. Фото Андрея Кудряшова, "Фергана"

Конечно, кризис не самое лучшее время для экономии. Но в любом случае надо знать меру. Иначе лекарства от болезни могут оказаться опаснее самой болезни.

Что касается денежно-кредитной политики, то ее, к сожалению, для оживления узбекской экономики использовать вряд ли получится. Применять стимулирующую монетарную политику в условиях высокой инфляции и угрозы резкой девальвации национальной валюты чрезвычайно опасно – можно развалить денежную систему вконец и свалиться в сильную инфляцию.

Кроме того, традиционно рыночные инструменты монетарной политики в Узбекистане до сих пор не работают. Коммерческие банки (самые крупные из которых принадлежат государству) выдают льготные кредиты по приказам правительства, своих курирующих ведомств и местных органов власти. В таких условиях ставка рефинансирования (основной инструмент монетарной политики) — фикция. Она никак не влияет ни на процентные ставки на свободном рынке (они выше учетной ставки в 1,5-2 раза из-за дефицита денег и необходимости банкам покрывать убытки от льготных кредитов), ни тем более на процентные ставки по льготным кредитам.

Один из центральных пунктов намеченной банковской реформы – отказ от льготных кредитов. Но есть опасения, что из-за кризиса про это забудут и начнется новая волна дешевого кредитования. А это очень плохо для финансовой стабильности и стабильности банковского сектора.

— На чью помощь (стран, банков) Узбекистан может рассчитывать в первую очередь, когда придет время восстановления?

— Кризис носит глобальный характер, и пострадают от него все. Поэтому

не думаю, что будет много желающих помочь в восстановлении экономики Узбекистана.

Наша судьба в наших руках. У нас есть все возможности, чтобы самим выйти из кризиса и восстановить экономику. Для этого нужны грамотная экономическая политика и продолжение начатых в 2017 году реформ. Главное — вновь не скатиться в голое администрирование и автаркию.

Тем более есть надежда, что все-таки эпидемия не затянется надолго, а следовательно, не приведет к глубокому экономическому спаду. В этом случае восстановление экономики будет сравнительно быстрым.