Спасутся не все

Шелтеры или убежища для людей, попавших в тяжелые жизненные обстоятельства, существуют в Кыргызстане с 1997 года. История их появления началась с детского реабилитационного центра «Умут» в Бишкеке — в прошлом году он отметил свое тридцатилетие — и бишкекского же кризисного центра «Шанс». В 2019 году в Кыргызстане насчитывалось уже 14 таких центров, работающих в тесном сотрудничестве и объединенных в ассоциацию. На сегодняшний день помощь в них получили более 90 тысяч женщин.

— К нам чаще всего обращаются люди, у которых нет других защитников. И мы стараемся стать голосом несправедливо обиженных, кого обычно не слышат. Жить в обществе без насилия мы сможем только тогда, когда сможем наладить мир в собственных семьях. Помочь тем, кто не в силах защитить себя, — наша первостепенная задача, — говорит Эмиль кызы Майрам, директор кризисного центра «Мээрман» в Караколе.

Корреспондент «Ферганы» поговорил с сотрудниками нескольких подобных заведений о том, каковы основные причины домашнего насилия и как ему противостоять.

Хватай, беги, женись

Но сначала немного статистики. Год только начался, а в стране уже произошло несколько инцидентов, связанных с семейным насилием, в результате которых погибли несколько женщин. Вообще же, показатели уровня семейного насилия, по данным МВД, с 2017 по 2019 год хотя и менялись в лучшую сторону, но не слишком сильно.

В 2017 году в Кыргызстане было зарегистрировано 7323 случая, связанных с насилием в семье, из них в 7093 виновниками были мужчины. В 2018 году — 7178 преступлений такого рода, 6583 совершили мужчины. В 2019 году было зафиксировано 6145 подобных инцидентов, связанных с физическим, психологическим и сексуальным насилием. Органы внутренних дел выдали 5752 охранных ордера в защиту пострадавших женщин, 393 — в защиту мужчин и 168 — в защиту несовершеннолетних.

Как видим, женщины гораздо чаще становятся жертвами насилия. И это неудивительно, ведь в стране с давними патриархальными традициями даже в брак девушки нередко вступают не по любви, а по принуждению, — и происходит это после похищения. По свидетельству экс-омбудсмена Турсунбека Акуна, в 2018 году жертвами «ала-качуу» («хватай и беги» — обычай похищения и принуждения к замужеству. — Прим. «Ферганы») стали 3942 девушки. Однако семейная жизнь, начатая с насилия, неустойчива. 2200 браков, заключенных по принуждению, распались.

Жене сломал руку, дочь изнасиловал

Директор кризисного центра «Мээрман» Эмиль кызы Майрам собирает пакет с продуктами для семьи одной из подопечных фонда. Гражданский муж облил женщину бензином и поджег. Она лежит в больнице с ожогами, а ее близкие — мама и дочка — остались без средств к существованию. Продукты вечером заберет бабушка, которая сейчас присматривает за внучкой-второклассницей. Единственная кормилица семьи должна будет лечиться в больнице больше недели — ее ожоги необходимо ежедневно перевязывать. К своей привычной работе — продавщицей на базаре — она сможет вернуться только после того, как восстановит здоровье. Решением Каракольского горсуда ее бывший сожитель был водворен в СИЗО на 2 месяца, однако даже из заключения он умудряется преследовать женщину: звонит ей по телефону и угрожает. Потерпевшая панически боится, что он доберется до нее и убьет. Она сменила номер телефона, но гораздо сложнее избавиться от страха. Сожитель неоднократно избивал женщину, гонялся за ней с ножом; поджог стал своего рода финальным «аккордом». К счастью, жертва негодяя все-таки выжила. Однако сейчас она боится, что, отсидев от 3 до 5 лет, насильник выйдет на свободу и приведет свои угрозы в исполнение. Только поэтому она хочет, чтобы преступника посадили на достаточно долгий срок.

«После того как мы узнали об этом случае, решили помочь, — говорит Эмиль кызы Майрам. — Для начала будем предоставлять ей юридическую поддержку. У женщины обожжены обе руки, она не может работать. У нее на попечении дочь-второклассница, рожденная от первого брака, сейчас за девочкой присматривает бабушка. Пострадавшей необходима физическая и душевная реабилитация, она очень запугана».

После больницы женщина перейдет под опеку центра. Его специалисты — вместе с работниками других организаций, которые оказывают помощь жертвам гендерного и семейного насилия, — будут вести ее дело в суде и окажут психологическую и социальную поддержку.

Однако поддержка эта не бесконечна — через два-три месяца заканчивается срок помощи любому реципиенту фонда. Возможно, у фонда получится помогать ей и в течение более долгого времени, но главную просьбу женщины — обеспечить ей собственное жилье — фонд удовлетворить не в силах.

Кризисный центр «Мээрман», расположенный в городе Каракол, — единственное подобное учреждение на всю Иссык-Кульскую область. У организации есть фонды-партнеры, с которыми она работает с 2010 года. Опекаемые центра в основном женщины, ставшие жертвами изнасилования или семейного насилия.

В кризисном центре в Караколе. Фото предоставлено центром "Мээрман"

При слове «центр» воображение невольно рисует помпезное вместительное здание где-нибудь на природе. Однако сам шелтер «Мээрман» — это обычная четырехкомнатная квартира, в которой одновременно могут проживать до восьми человек. Сотрудницам организации удалось наладить взаимодействие с больницами и милицией. Кроме того, центр сотрудничает с отделом поддержки детей и семьи, а также запустил партнерский проект с мэрией города Каракола.

За помощью сюда обращаются жительницы из 5 районов Иссык-Кульской области. Как говорит Майрам, в основном приходят сельские жительницы. С момента открытия «Мээрман» удалось помочь 800 с лишним женщинам и 1000 детей. Здесь не только предоставляют убежище для жертв насилия, но также оказывают юридическую и социальную помощь — в частности, в таких делах, как получение алиментов или поступление в школу.

Согласно регламенту организации в шелтере женщины могут оставаться от месяца до двух. Однако, если ситуация тяжелая и имеется угроза жизни, а кроме того, нет родственников и близких, которые могли бы помочь, срок пребывания в убежище может быть увеличен. С января по декабрь 2019 года к помощи фонда обращались 78 раз. Понятно, что на почти полмиллиона человек, проживающих в Иссык-Кульской области, одного шелтера не хватает.

— Я считаю, что помощь в течении двух и даже пяти месяцев — это мало, и один шелтер не закрывает имеющихся потребностей, — говорит директор центра Эмиль кызы Майрам. — Наши подопечные остаются в уязвимом положении и после получения помощи. Женщины становятся жертвами просто из-за сложившихся в обществе взглядов вроде «женщина должна молчать», «должна сохранять семью». Кроме того, у них часто нет финансовой стабильности. После пережитого насилия им бывает тяжело вернуться в семью; особенно это тяжело в случае сексуального насилия.

Директор помнит случаи, когда украденные и изнасилованные молодые девушки обращались в суд, но не могли добиться справедливости.

— Насильников не сажают или сразу отпускают, — продолжает Майрам. — Каково жертве насилия потом возвращаться в родное село, где все считают, что она обесчещена?

Подобные жертвы насилия легче вовлекаются в секс-бизнес, поскольку они оказываются в социальном вакууме, у них часто нет никаких профессиональных навыков, и им даже не к кому обратиться за помощью. При этом истории бывают совершенно вопиющие. Так, в прошлом году центр столкнулся со случаем, когда отец изнасиловал 13-летнюю дочь. До этого он постоянно избивал жену. И вот в один день он сначала ломает жене руку, а затем насилует дочь.

— Мы должны проводить больше профилактических программ, население должно понимать, что любое насилие — это неправильно, это влияет не только на детей и семью, но и на все общество. А систематическое насилие, если его не пресекать, приводит к еще более ужасным последствиям, — заключает Майрам.

Мужчины тоже плачут

Кризисный центр «Ак-Журок» в Оше был организован в 2002 году. При нем действует единственный на Юге шелтер, способный принять людей, оказавшихся в тяжелом положении. Здесь работают психолог, юрист, бухгалтер и два соцработника. Само убежище для жертв насилия функционирует с 2009 года.

За 18 лет работы в центре оказали помощь 19 с лишним тысячам людей. Стоит заметить, что «Ак-Журок» помогает не только женщинам, но также и мужчинам, и детям. По словам сотрудников, 60-70 процентов из тех, кто обращается за помощью, составляют женщины. Однако за последние 5 лет увеличилось и количество мужчин, которым нужна помощь. Кроме того, сюда нередко приходят дети, родители подростков и пожилые люди, попавшие в трудные жизненные обстоятельства.

В центре "Ак-Журок". Фото с Facebook-страницы учреждения

В последнее время среди тех, кому помогает центр, возросло количество подвергшихся сексуальному насилию. По данным организации, из числа женщин, которые стали жертвами насилия и прибегли к помощи «Ак-Журок», примерно 65% вынуждены возвращаться под одну крышу к мужьям или сожителям-насильникам. Тому имеется несколько причин: у женщин нет жилья, нет образования и работы, зато есть маленькие дети. Примерно у 20% женщин хватает сил, чтобы начать самостоятельную жизнь, остальные 15% становятся постоянными «клиентами» убежища — они то просят о помощи, то снова возвращаются в семью.

Как уже говорилось, жертвами семейного насилия чаще всего становятся женщины, и это подтверждает внутренняя статистика «Ак-Журок». Однако в центр обращаются и мужчины. Наиболее распространены случаи, когда пожилые отцы подвергаются насилию со стороны детей. Особенно в этом плане уязвимы вдовцы. Мужчины от 20 до 45 лет чаще обращаются за психологической помощью из-за семейных проблем, конфликтов с женой, разводов, пожилые — из-за семейного насилия.

— В основном мы работаем с жертвами домашнего насилия, — говорит психолог центра Гульнара Онкошова. — По уставу убежища женщина может прожить здесь 12-18 дней, и за это время мы стараемся решить основные проблемы, проводим с родителями и мужем жертвы медиацию (урегулирование проблем и споров при участии третьей стороны. — Прим. «Ферганы»). Кроме того, мы помогаем родителям подростков наладить взаимопонимание с ребенком.

На вопрос, часто ли встречаются случаи, когда женщины бьют мужей и выгоняют их из дома (о чем заявлял на пресс-конференции 17 января начальник Службы общественной безопасности МВД Улан Рысбеков), Гульнара отвечает отрицательно.

— За 19 лет работы в нашей практике был только один подобный случай, — говорит психолог. — Жена хорошо зарабатывала, обеспечивала семью, а муж занимался домашним хозяйством. Но и в этом случае физического насилия не было, было экономическое и психологическое. По состоянию мужчин, которые к нам обращаются, можно сделать вывод, что они подвергаются психологическому насилию, но физическому — особенно, чтобы агрессором была женщина, — это редкость.

Чаяния и надежды ошского и каракольского центров схожи. Сотрудники обеих организаций мечтают о расширении функций и возможностей, о том, чтобы шелтеры могли помогать большему количеству людей и делать это в течение достаточного времени.

Ошский кризисный центр, помимо прочего, помогает овладеть профессиональными навыками тем женщинам, которые не могут жить самостоятельно из-за отсутствия жилища и работы. В 2019 году здесь обучили 8 девушек по специальностям швея, повар, парикмахер, визажист — при этом профессии выбрали сами девушки. Более того, после получения женщинами профессиональных сертификатов центр будет помогать им трудоустроиться.

— Мы стремимся дать девушкам образование, — говорит Гульнара Онкошова. — Государство сейчас не выделяет на это деньги, хотя девушки нуждаются в профессии, чтобы не зависеть от родственников или от мужа. Очень гордимся нашими девушками — особенно теми, кто смог благодаря нашей помощи получить знания и устроиться на работу. Наша мечта — выкупить здание для кризисного центра. Сейчас офис и шелтер мы арендуем. Часто, особенно в весенне-летний период, бывает так, что одновременно просят убежища 20-25 женщин. Но наш центр рассчитан всего на 12 человек, и мы вынуждены отказывать им или перенаправлять в другие места.

Вторая жена ничего не получит

Джамиля Капарова — руководитель общественной организации «Энсан Диамонд» и много лет работает с жертвами насилия. Она считает, что проблема гендерного насилия существует в Кыргызстане давно, причем насилие это разного рода — экономическое, психологическое, физическое, сексуальное. Однако в последнее время насилие принимает угрожающие масштабы. Основной причиной роста насилия в отношении женщин Капарова считает бедность.

— Даже не бедность, а полная нищета, — уточняет правозащитница. — Когда из-за безработицы мужчина теряет статус кормильца, он чувствует, что не справляется с ожиданиями, и вымещает свою агрессию на тех, кто оказался под рукой. Хотя насилие не зависит от уровня образования и экономического статуса, но чаще всего оно имеет место в бедных семьях. И рост насилия в Кыргызстане напрямую зависит от социально-экономического положения: в селах мы фиксируем случаи насилия чаще, чем в городе.

Ее коллега из Каракола разделяет эту точку зрения.

— Фундаментом гендерного насилия становятся бедность и традиционное мышление, когда женщина должна молчать и терпеть все ради детей, которых в одиночку она не сможет прокормить, — говорит Эмиль кызы Майрам.

Еще одной причиной насилия, по мнению специалистов, становятся низкий уровень образованности и превратное толкование норм ислама.

Жамал Фронтбек кызы. Кадр "Настоящего времени"

— Распространенность религии — в данном случае ислама — дает возможность мужчинам манипулировать религиозными постулатами, — замечает глава исламской женской организации «Мутакалим» Жамал Фронтбек кызы. — Применительно к женщинам и девушкам это касается, например, двоеженства. Причем мы видим, что государство относится лояльно к противозаконным призывам такого рода (два года назад бывший муфтий Киргизии обзавелся второй женой и призвал мужчин последовать его примеру. — Прим. «Ферганы»), когда религиозный лидер может заявить о правонарушении публично и не получить никакого наказания. Такие инциденты поощряют вседозволенность. В защиту мужчин могу сказать, что двоеженство редко когда бывает принудительным. Я обычно сталкиваюсь с тем, что молодые девушки хотят, чтобы их обеспечивали «от и до», но у нас богатых мужчин очень мало, и поэтому они согласны потерпеть какие-то неудобства, главное — чтобы был достаток.

При этом женщины не знают, что вторая жена не может претендовать на имущество мужа, что ее положение очень уязвимо.

— В результате очень часто девушка остается ни с чем, и бывший муж ни ей, ни детям не выделяет денег даже на пропитание. Государство должно пресекать подобные эксцессы, законы должны работать, но увы, в реальности они действуют лишь на бумаге, — заключает Жамал Фронтбек кызы.

Усложняет положение также миграция и обесценивание семейных связей.

— Поколение современных людей выпало из идеологии, — говорит Джамиля Капарова. — Мы сейчас работаем с детьми мигрантов первой волны, которые выросли без родительского попечения. Раньше в селах существовал институт старейшин, когда вопросы семейных конфликтов решались на уровне главы рода и уважаемых авторитетных персон, которые имели серьезный вес в обществе и могли принимать решения, считавшиеся безусловными. Сейчас, когда мы имеем большую внешнюю и внутреннюю миграцию, авторитет главы рода уже утерян из-за дистанции, разделяющей людей. Решение главы семьи могло быть беспрекословным, когда все ее члены проживали на одной территории. Но сейчас, когда расстояние между ними колеблется от сотен до тысяч километров, этим решением можно пренебречь или просто создать видимость его подчинению. Из-за внутренней и внешней миграции межпоколенческие отношения фактически разорваны. К примеру, 25-летний молодой человек может спокойно игнорировать мнение отца, дедушки, он может к ним не прислушиваться, потому что живет в другом городе и их слова уже ему не указ.

Уйти от агрессора

Мира Токушева является гражданской активисткой, феминисткой и открытой лесбиянкой. По ее мнению, необходимо менять характер воспитания девочек и ставить перед ними новые жизненные приоритеты.

Ее биография весьма драматична. Мира вышла замуж в 19 лет, в браке родила сына. Десять лет она терпела побои, но в конце концов прервала этот порочный круг. Не имея ни образования, ни собственного жилья, она смогла повернуть свою жизнь в новое русло. Мира устроилась работать в швейный цех, чтобы исполнить мечту и стать модельером. Сейчас она вполне состоявшийся человек: смогла сама заработать на квартиру и воспитать сына. А недавно решила получить экономическое образование — и пошла учиться в колледж.

— Примерно лет в 14 я начала понимать, что мне не нравится дружить с мальчиками, — рассказывает Мира. — Я ходила в студию рисования, хотела стать модельером женской верхней одежды и художницей. Когда ты общаешься с девушками, замужество кажется обязательным этапом личной жизни. Плюс срабатывает боязнь общественного осуждения. Замуж выйти — это не обсуждается, это необходимость. После появления ребенка дороги назад уже не было. Муж не был мне интересен, он изменял, я хотела отношений с женщиной, но из-за его угроз общение с ней пришлось прекратить. Меня постоянно мучило чувство вины из-за того, что я не соответствую ожиданиям других людей. Плохая жена, плохая мать, значит, я все это заслужила — так я думала о себе...

На протяжении всей семейной жизни Миры ее избивал муж. Родственники с ее стороны считали, что неудачный брак целиком и полностью ее вина. Ей говорили: «Сен бошсун, сен жошсун» («Ты не шустрая, слишком тихая»). То, что муж ходит налево, это твой промах, ты как жена не справляешься со своими обязанностями». За Миру заступилась только ее тетя. Когда та в очередной раз попала в бишкекскую больницу с переломанными ребрами, тетя помогла ей разорвать отношения и подать на развод.

Мира нашла в себе силы не только порвать с бившим ее мужем, но и сделать каминг-аут. На сегодняшний день она единственная открытая лесбиянка в Кыргызстане, ее история стала известной после публикации репортажа в «Настоящем времени».

— Мой каминг-аут достаточно безрассудный поступок, — заключает Мира. — Но я считаю, что если моя история поможет хотя бы одной жертве насилия — вне зависимости от гендера и сексуальной идентичности — уйти от агрессора и найти новую жизнь, значит, это было не зря. Надо найти силы и уйти, а поддержку можно приобрести от друзей и совершенно незнакомых людей, если родственники не на твоей стороне.